В преддверии нового альбома «Моя борьба» сибирской группы Бухенвальд Флава мы взяли интервью у участников коллектива: Скула и Гусева. Единственная запаленная песня с альбома, поданная Скулом к обеденной френдленте своих подписчиков под видом «сингла», находится в вашем распоряжении — вы можете прослушать её ниже.

Что касается другой обнародованной информации — вы наверняка уже видели замечательную обложку грядущего релиза, при взгляде на которую нельзя не  охуеть обернуться через плечо, проверив, не смотрит ли мама. Об обильном использовании сатанинских мотивов в сочетании со скрытым Schwarze Sonne, чьи горизонтали будто бы служат основаниями симметрично расположенных водочных бутылок, которые вместе со шприцами образовывают греческий крест, с музыкантами мы говорить не стали. Будем ждать начинки альбома — она всё скажет за себя. Как и это интервью.

— Вы начинали с трэш-панка. Чем вас привлек рэп?

Скул: Я начинал с группы Руки Вверх и альбома Металлики «кил эм ал». Мы бездарные люди, тугие на ухо, не обладающие никакими талантами особыми, а реп такая музыка, которую может петь любой индивид инвалид (видимо их оттого так много там: Мф Грим, Рем Дигга, Бабангида), в общем реп музыка единственная доступная для нас, убогих, форма изложения своих, скажем так, идей.

Гусев: Что касается меня, то просто так совпало. В юности даже была затея создать рок-группу, но она провалилась. В принципе я получил начальное музыкальное воспитание в детстве, мой батя слушал Queen, Beatles, Slade и всё такое, а лет в 10 я купил свою первую кассету - с песнями группы Браво. Всё остальное случилось позднее. Рэп, не рэп — главное, чтоб пиздато было.

— Рэп на сегодня — это новый панк протеста?

Скул: Ну вы посмотрите кто у нас реп поет, говно на говне и говном погоняет, как это мудачье можно сравнивать с крутыми панками, хардкорщикам и т.п. Хотя пожалуй моментами протестные нотки и всплывают, но это как иголка в стоге сена и никакого духа революции средь всей этой пиздаболии не сыскать.

Гусев: Я отчасти согласен с формулировкой вопроса, но получается, что какое время, такой и протест. Сейчас застойное ведь время, а также время говноедов, думать не надо ни над чем, всё в готовом виде подаётся и в рот кладётся, и в связи с этим, а также развитием информационных технологий, очень много ссаного рэпа мы рискуем услышать. У меня недолгое время был интерес к рэп-музыке отечественной, не эстрадной, но он быстро угас, поскольку слишком много кала откровенного стало попадаться. Раньше такой хуйни не было, в 90е, когда были Непомнящий, Дягилева, Летов, и все остальные. Было и последователей у них много, но история сохранила только эти имена, а сорную траву отсеяла. То же самое произойдет и с нынешней рэп-музыкой через десяток лет, полагаю.

— Не противно ли становится с годами заниматься рэпом, учитывая его возросшее отношение к мейнстриму?

Скул: Нет, у нас своя волна, мы никого не слушаем соответственно не имеем представления что щас круто, а что нет, потому мейнстримовости не чувствуем.

Гусев: Недавно включил канал A-One, раньше там бывали клевые программы типа "топ 50 хард-рок клипов", а теперь одни негры и те, кто хотели бы неграми быть. Мне стало грустно. А так действительно, мы на своей волне рубимся, и поэтому нам всё по фигу.

— Обязан ли ты ставится хмурым, будучи суровым сибирским гэнгста-рэппером? Что вообще это может дать творчеству?

Скул: Чтобы быть сибирским гэнгста-репером — нужно нюхать клей. Ну или хотя бы в тюрьме отсидеть.

Гусев: Чтобы стать суровым сибирским рэпером нужно в детстве не утонуть на ДОКе (деревообрабатывающий комбинат — прим. ред.), потом поработать экспедитором-грузчиком и пожить на 10 съемных квартирах, вписках, коммунах и полупритонах.

— Первые христианские мученики умерли за веру. Это было хардкорно, круто. Ты получал пизды за вгляды? Готов умереть за что-нибудь?

Скул: Нет. У меня есть ствол. Да я постоянно рискую, мне и конкретной цели для этого не нужно, просто однажды не повезет, например.

Гусев: Я не вижу каких-то идеалов и высших целей, во имя которых стоит себя в жертву принести. Время говноедов на дворе. Раньше люди шли в бой скажем «За Родину, за Сталина!», или «За веру, за царя!». А сейчас чего случись, и кричать-то нехуя будет, идя в штыковую. Одно время, кстати, я часто тусовался с панками и рокерами, и порой приходилось разруливать некоторые конфликты, но пизды не получал, вроде.

— Работая над альбомами, вы вырабатываете концепцию или ебашите как придётся?

Скул: Конечно сперва — общая идея, иначе бы это был бы не наш литературный монолог, а превратилось бы всё в дикую шизопатию и трёп.

Гусев: Сначала общий какой-то вектор задается, мол, поём о том-то и о том-то и в таком-то ключе, например. А дальше по ходу дела это всё конкретными вещами обрастает, еще как-то трансформируется, или даже мутирует!

— Записали бы фиток с Pussy Riot?

Скул: Лучше бы отъебал.Бабы нихуя не понимают ни в искусстве, ни в политике, ни в чем-либо ещё.

Гусев: Нет. Это всё какая-то полная хуйня.

— Кто самый пиздатый за Уралом из хип-хопа?

Скул: Я хз, я не слушаю никого шибко. Но ты я так понял намекаешь, что мы?

Гусев: Самая пизданутая группа за Уралом? Сложный выбор, но пусть будет Грот.

— Говорят, треть жизни мы проводим в постели, еще какую-то там часть в толкане и т.д. Какую часть жизни ты провёл в подъезде?

Скул: Ну школьные годы, частично универские. Хули, в -40 будучи пиздюком на улице не погуляешь.

Гусев: Мы значительную часть этого времени, кстати, вместе и провели, и много чего придумалось именно там. Еще у нас родная местность примечательна тем, что там вообще нет ни одной пивнухи на весь район. Поэтому все пьют баклахи в подъездах.

— В плане причастия к определенной культуре — кем вы себя ощущаете? Современными, актуальными и модными или же древними, архаичными и винтажными?

Скул: Я старпер с седыми яйцами, воистину.

Гусев: Я совок, исповедую немодные жизненные принципы.

— Грозит ли Сибири китайская экспансия? Скул: У нас самый модный тост на корпоративах: «Не отдадим Сибирь Китаю», а знакомые буряты за эту тему проводят митинги и протесты.

Гусев: Мы вообще живём в эпоху так называемого нового Великого Переселения Народов. У меня на работе азеры живут возле сортира, а в родных краях у китайцев первого заезда уже потомство в школу пошло.

— Что ждет русрэп в будущем? Ваши смелые догадки.

Скул: Если честно я не знаток, чтобы аналитику проводить. Но, несомненно, начнёт приносить деньги. Посмотрите на богачей — Кровосток и Ноггано… ну конечно говногруппы останутся и будут петь с друг другом фиты, слушать друг друга, и ходить на концерты друг друга. Бабло распилят только действительно талантливые и прорывные люди.

Гусев: Будущее у него есть, определенно, а в целом всё будет как всегда (см. выше). Наверное появятся еще какие-то направления невероятные.

— Ты носишь эирмаксы?

Скул: Вообще у меня шесть пар кроссовок, среди них есть и аирмакс. Так вот это я всё к чему. Походу у меня какой то околофутфетиш и скоро я аирмаксы отъебу.

Гусев: Понимаешь, я одеваюсь в дисконте в основном, и там нет таких кроссовок. А когда появятся, будет уже не модно, наверное, да и смотрятся они как говно, валенки элегантней.